Желание жестоко и насовсем убить одного предприимчивого придурка не оставляло Закнафейна уже семь с лишним лет. Нет, он понимал, что заклятый друг хотел как лучше и всё такое, но чтоб его так "как лучше", да раз так в несколько побольше. Оживить-то его оживили, даже оружейником сделали. Вот только в Паутине было лучше. А тут мало того, что командир снова его продал первой пожелавшей женщине, так с ним поступили хуже, чем с каким рабом, надев магический ошейник, ограничивающий не только свободу пределами города, но и лишающий возможности отомстить и поубивать всех причастных и прочих обитателей Дома. А ведь он пытался. За эти семь лет были четыре попытки побега, три попытки убийства, после одной, окончившейся удачно, его едва вытащить с того света успели, несколько попыток самоубийства разными способами, после которых ему объясняли, что воскресят всё равно. Да он даже с командиром первые года два не разговаривал. Пока не понял, что медленно сходит с ума от молчания. Ведь он молчал и в Доме. Упорно и упрямо, все семь лет, объясняясь с окружающими исключительно жестами, часто крайне неприличными, зато доходчивыми.
Эта новая жизнь отличалась от прежней и далеко не в лучшую сторону. Раньше никто кроме Мэлис не решался настаивать на постели или применять наказания. Сейчас же и первого, и второго доставалось с избытком. Потому что первого без второго женщины нового его Дома никогда не добивались. И даже матрона, будь она неладна.
За многое Заку хотелось нарезать командира на салатик, когда тот появлялся в поле его зрения. Но похоже тот и сам понял, что сотворил. По крайней мере честно пытался исправить хоть что-то, ища способы избавления от ошейника или надёжного побега. Правда пока безуспешно. Впрочем, Зак догадывался, что нужно сделать. Вот только случая никак не подворачивалось...
***
В этот день Зак мечтал улизнуть в город и побыть там наконец-то в одиночестве хотя бы несколько часов. Не удалось. Его перехватили буквально у выхода с территории и отправили в сокровищницу, сказав, чтобы выполнял все поручения её хранительницы. Мрачно усмехнувшись, Зак отправился туда.
Зайдя в придворяющий собственно помещение сокровищницы кабинет, остановился у стены, опёрся о неё плечом и, демонстративно сложив руки на груди, вопросительно приподнял бровь в ожидании собственно распоряжений.
С хранительницей сокровищницы лично он знаком ещё не был. Прямо-таки удивительно, учитывая, что у женщин Дома едва не драки со скандалами периодически случались на тему, кто следующая будет ломать строптивого упрямца, "не понимающего собственных счастья и выгоды". А вот слышал он о ней достаточно. И это услышанное ему не слишком нравилось. Но что уж поделать.